I “Сказание”: общая характеристика

“Сказание о Дракуле воеводе” известно в нескольких списках. Оно не входило в хронографические и летописные своды. “Сказание” анонимно. Однако еще А.Х.Востоков, анализируя фактографические сведения, содержащиеся в этом произведении, предлагал считать его автором Федора Васильевича Курицына (ум. не ранее 1500) – посольского дьяка при великом князе Иване III Васильевиче, одного из “начальников” ереси “жидовствующих”, которому принадлежит также “Лаодикийское послание” (Востоков, с.511–512). 

Текст цитируется по изданию: Памятники литературы Древней Руси: Вторая половина XV века/ Подгот. Я.С.Лурье, перевел О.В.Творогов. М., 1982. Здесь в основу публикации был положен древнейший список – ГПБ, Кирилло-Белозерское собрание, № 11/1086. Это – рукопись, которая включает – кроме “Сказания о Дракуле воеводе” – “Задонщину”, “Сербскую Александрию”, “Сказание об Индийском царстве”, “Повесть о двенадцати снах царя Шахаиши”, сказания о Соломоне и Китоврасе и т.д. Сборник составлен в 1486 г. знаменитым переписчиком – монахом Кирилло-Белозерского монастыря Ефросином (см.: Повесть, с.69).

Весь замысел “Сказания” необъясним без учета того, что автор описывает “чужую” державу. Только за рубежами “привычной” Руси мог – по тогдашней концепции – править зловещий Дракула. И образ воеводы невозможно адекватно интерпретировать вне изучения авторских представлений о Валахии (Румынии). 

II Исторический фон

Валашский князь (господарь, другой вариант титула – воевода) Влад (1431–1476/1477), известный в истории и культуре под именем Дракулы, происходил из рода Басараба Великого, правителя Валахии (1310–1352), в тяжелой борьбе отстоявшего независимость своего государства от Венгрии (сведения о жизни Дракулы суммированы в монографии: Florescu, McNally). Дед Дракулы – воевода Мирча Старый (1386–1418) – благодаря мудрости и военным удачам заслужил славу румынского Шарлеманя, хотя в итоге признал себя вассалом Турции. Но тут у него не было выхода. В XV веке православная Валахия оказалась яблоком раздора для двух супердержав – Венгрии и Османской Порты. За Венгрией стояло католичество, тогда предпринявшее очередное наступление на православие, Порта же, борясь за лидерство в исламском мире, претендовала и на лидерство глобальное. Сохранить независимость, воюя на два фронта, не представлялось возможным, однако уступка Венгрии повлекла бы католизацию страны, а Порта в религиозной политике отличалась большей терпимостью. Мирча Старый выбрал меньшее зло – на его, конечно, взгляд. Борьба двух супердержав реализовывалась в смене хозяев валашского трона. Как правило, принц из династии Басараба, претендовавший на трон, уже занятый ставленником одной из держав, получал поддержку (финансовую, военную и т.п.) от ее соперницы. После чего претендент, опираясь на группу недовольных бояр, затевал смуту и, если удача ему сопутствовала, становился господарем.

Отец Влада – Влад Дракул – захватил престол в 1436 году, свергнув двоюродного брата при поддержке венгерского короля Сигизмунда Люксембурга. Но позже, уступая турецкому давлению, он вынужден возобновить вассальные обязательства валашских господарей и отправить заложниками ко двору султана двух малолетних сыновей – Влада и Раду. Венгрия, в свою очередь, тоже усилила давление, и воеводе Владу постоянно приходилось маневрировать, изыскивая компромиссы. Тем не менее, в 1447 г. он был убит по приказу регента венгерского королевства – легендарного Яноша Хуньяди, а валашский престол занял новый венгерский ставленник. 

В 1448 г. семнадцатилетний Влад предпринял первую попытку захватить престол. Воспользовавшись тем, что войска Хуньяди были разгромлены турками, Влад с турецкой помощью ворвался в Валахию. Но ненадолго: венгерский протеже, собравшись с силами, вернул престол. Он, однако, проявил излишнюю самостоятельность, и в 1456 г. Влад Дракула – теперь уже при поддержке Яноша Хуньяди, под Белградом нанесшего тяжелое поражение турецкому султану – вновь вступил во владение отцовским наследием. Он правил, сохраняя верность роду Хуньяди, и даже в 1458 г. помог утвердиться на венгерском троне сыну Яноша – легендарному же Матьяшу Корвину. На этот раз Дракула удерживал власть до 1462 г. – в течение шести лет. 

В XV веке, как и ранее, в Валахии не велись хроники – ни княжеские, ни монастырские. Сохранились лишь деловые письма самого Дракулы (на латыни и церковнославянском – Bogdan; cм. описание его писем в кн.: Florescu, McNally, с.215–217), да поздние записи фольклорных преданий (см., напр.: Повесть, с.194–203). Что касается иностранных источников, то здесь наиболее репрезентативны немецкие, венгерские, поздневизантийские и русские. 
Среди немецких следует выделить печатные памфлеты XV века, повествующие о "садистических" деяниях господаря-изверга, а также аналогичной тематики стихи венского миннезингера М.Бехайма. Точка зрения венгров представлена итальянским гуманистом А.Бонфини, автором латинской хроники, подвизавшимся при дворе Матьяша Корвина. О православном государе, сжигавшем католические монастыри (см., напр.: Вeheim, стихи 211–216), писали католики. С большей симпатией относятся к Дракуле византийские историки Дука, Критовул, Халкокондил, но и они, главным образом, пересказывают истории о его свирепых шутках. На Руси же было популярно "Сказание о Дракуле воеводе". Все истории о Дракуле напоминают сборники анекдотов и восходят, вероятно, к устным рассказам, которыми его личность обросла еще при жизни знаменитого воеводы (см., напр.: Яцимирский 1901, с.29). 

III Тексты и комментарии Древнерусский текст

Бысть в Мунтьянской земли греческыя веры христианинъ воевода именем Дракула влашеским языком, а нашим – Диаволъ. Толико зломудръ, якоже по имени его, тако и житие его.

Перевод

Был в Мунтьянской земле воевода, христианин греческой веры, имя его по-валашски Дракула, а по по-нашему – Дьявол. Так зломудр был, что каково имя, такова была и жизнь его. 

Комментарий: “Мунтьянская земля”, “именем Дракула”, “зломудръ”

Мунтения (muntean) – в переводе с румынского горная страна; принятое именование части Румынии, а также синоним Валахии. В XVII в. один из переписчиков “Сказания”, не удовлетворенный отсутствием названия столицы Валахии (Тырговиште), придумал фантастический топоним “Мутьян” (Повесть, с.37). 

Звали воеводу не Дракула, но Влад, однако его имя ни разу не встречается в тексте (кроме единственного позднего списка, датируемого второй половиной XVIII в., см.: Повесть, с.97). И прозвище – Дракула (сам господарь писал “Dragkulya” – см.: Яцимирский 1897, с..11) – переводится не совсем так, как полагал автор древнерусского “Сказания”. Тут он допускает ошибку, хотя и не принципиальную. 

По-румынски "дьявол" – это "дракул (dracul)", а "Дракула (Draculea)" – "сын дьявола": прозвище "Дракул" получил отец Влада, и связь с нечистой силой тут ни при чем (Florescu, McNally, c.9–10). Отец Дракулы, еще не заняв престол, вступил при дворе Сигизмунда Люксембурга в элитарный Орден Дракона, основанный венгерским королем ("по совместительству" – императором Священной Римской империи) для борьбы с “неверными”, главным образом – турками. Орден этот, его элитарный характер и герб описаны Э.Виндеке, современником и биографом Сигизмунда Люксембурга (Windecke – с.105; гл.136). Став господарем, Влад по-прежнему относился к рыцарским обязанностям настолько серьезно, что повелел изобразить дракона – элемент орденской символики – даже на монетах, хотя изображение на монетах считалось сакральным. Соответственно, неуемный рыцарь и заработал мрачноватое прозвище: "Дракул" означает по-румынски не только "дьявол", но и "дракон". И все-таки, излагая "эмблематическую" версию, даже её сторонники Р.Флореску и Р.Макнелли оговариваются: возможно, современники понимали прозвище господарей буквально. Смысл орденской символики государь не разъяснял, зато изображение дракона вызывало у многих вполне определенные ассоциации. Опять же, Орден Дракона в качестве орудия борьбы с “неверными” выглядит довольно странно, а если учесть, что создавался он в эпоху небывалого распространения всякого рода ересей и чернокнижничества, то возникает закономерный вопрос: не поклонялись ли рыцари дракону-дьяволу? Известно ведь, что Сигизмунд Люксембург, хоть и слыл ревностным защитником чистоты католичества, возвращал к жизни с помощью мага свою фаворитку – графиню Барбару фон Чилли (Ambelain, с.29). Прямых свидетельств того, что Влад Дракул считался колдуном, нет, однако, если прозвище "Дьявол", немыслимое для христианского государя, все же закрепилось (вне зависимости от причин его появления), значит, в народном сознании сложилось соответствующее представление. То же самое можно сказать и о его отпрыске. Чем бы ни было обусловлено прозвище господаря, оно сохранилось в фольклоре, т.е. информация, в нем заложенная, оставалась актуальной. Имя "Дракула" можно понимать как "сын человека по прозвищу Дьявол". Ведь византийский хронист Халкокондил именует "Дракулой" и Влада, и его брата Раду Красивого (см. греческий текст в изд.: Laonic Chalcocondil, 516; 3), а в сербской летописи повествуется о том, что турецкий султан ходил на “Дракоулика Влада” (цит. по изд.: Яцимирский 1897, с.11), т.е. Влада Дракуловича. Но его имя правомерно толковать и как "сын, т.е. приверженец Дьявола, следующий путями тьмы". Такого рода указания вовсе не обязательно относятся к области морали, чаще всего имеется в виду связь с нечистой силой. Даже в ХХ в. местные крестьяне считали нечистым местом руины, которые они принимали за замок Дракулы (Florescu, McNally 1979, с.102).

Непереводимый эпитет “зломудръ” обыкновенно не столько переводят, сколько описательно передают его смысл – “жесток и мудр”. Это краткое прилагательное принадлежит к разряду “потенциальных слов” (в отличие, например, от близкого по фонетико-морфологическому облику прилагательного “злохитрый”, которое часто встречается в древнерусских текстах). Можно гипотетически предположить, что книжник придумал его, столкнувшись с румынским прилагательным “malitios”, восходящим к латинскому “malignus” (cр. также во французском, итальянском, английском и др.). В порядке компаративистской параллели уместно напомнить, что академик А.Н.Веселовский – знаток и переводчик текстов Дж.Боккаччо – преодолевал сходные трудности: эквивалентом непереводимого прилагательного “maliziosa” (“Декамерон”, день VII, новелла 8) он избрал словосочетание “крайне злохитростная” (Веселовский, с.301). Контекстуальные реализации этого рокового слова подразумевают компоненты значения, принципиально важные для реконструкции представлений о Дракуле его современников. А именно, лукавый, способный на злые выходки, затем – дьявольский, сатанинский (см. “злой дух”, т.е. собственно “Диаволъ”) и, наконец, колкий, остроумный (cм.: Одесский 1996). И в самом деле, дальнейший рассказ о жизни Дракулы изобилует исполненными черного юмора анекдотами – его жестокими деяниями и мрачно-ироническими афоризмами. 

Древнерусский текст

Царь же поклисаря посла к нему, да ему дасть дань. Дракула же велми почести поклисаря оного, и показа ему все свое имение, и рече ему: “Азъ не токмо хощу дань давати царю, но со всемъ своимъ воинством и со всею казною хощу к нему ити на службу, да како ми повелитъ, тако ему служу. И ты возвести царю, какъ поиду к нему, да не велить царь по своей земли никоего зла учинити мне и моимъ людем, а язъ скоро хощу по тебе ко царю ити, и дань принесу, и самъ к нему прииду”. Царь же, услышав то от посла своего, что Дракула хощет приити к нему на службу, и посла его почести и одарити много. И велми рад бысть, бе бо тогда ратуяся со восточными. И посла скоро по всем градом и по земли, да когда Дракула поидет, никоего ж зла никто дабы Дракуле не учинилъ, но еще и честь ему воздавали. Дракула же поиде, събрався съ всем воиньством, и приставове царстии с нимъ, и велию честь ему воздаваху. Он же преиде по земли его яко 5 дни, и внезапу вернуся, и начат пленити градове и села, и множьство много поплени и изсече, овие на колие сажаху турков, а иных на полы пресекая и жжигая, и до ссущих младенець. Ничто ж остави, всю землю ту пусту учини, прочих же, иже суть християне, на свою землю прегна и насели. И множьство много користи взем, возвратись, приставовъ тех почтив, отпусти, рек: “Шедше, повесте царю вашему, яко же видесте: сколко могох, толико есмь ему послужил. И будет ему угодна моя служба, и азъ хощу ему тако служити, какова ми есть сила”. Царь же ничто ж ему не може учинити, но срамом побеженъ бысть.

Перевод

Царь же отправил к Дракуле посла, требуя дани. Дракула же воздал послу тому великие почести, и показал ему свое богатство, и сказал ему: “Я не только готов давать дань царю, но со всем своим воинством и со всей казной готов пойти к нему на службу, и как повелит мне, так ему служить буду. И ты передай царю, что, когда пойду к нему, да объявит царь по всей земле, чтобы не чинили зла мне и людям моим, а я вскоре вслед за тобою пойду к царю, и дань принесу, и сам приду”. Царь же, услышав от посла своего, что Дракула готов прийти к нему на службу, послу почесть воздал и одарил богато. И очень был рад, ибо тогда воевал на востоке. И тотчас послал объявить по всем городам и по всей земле, что, когда пойдет Дракула, никто никакого зла бы ему не прияинял, но еще и честь ему воздавали. Дракула же, собрав все воинство, пошел, и царскии приставы с ним, и великую честь ему воздавали. Он же, углубившисьв Турецкую землю на пять дневных переходов, внезапно повернул назад и начал разорять города и села, и множество-много пленил и изрубил, одних турок на колья сажал, других разрубал надвое и сжигал, не щадя и грудных младенцев. Ничего не оставил, всю землю опустошил, а тех, кто был христианами, на свою землю угнал и поселил. И множество-много добычи взяв, возратился, а приставов отпустил с почестями, сказав: “Идите и поведайте царю вашему обо всем, что видели: как смог, так ему послужил. И если угодна ему моя служба, готов и еще ему так служить, сколько сил моих станет”. Царь же ничего не мог с ним поделать, но осрамил себя. 

Комментарий: “Царь”, “поклисарь”, “восточные”, “колья”

В силу того что валашские князья не могли обеспечивать свой суверенитет, будучи попеременно вассалами венгерского короля или турецкого султана, турецкий султан – как некогда на Руси хан Золотой Орды – воспринимался в качестве царя, т.е. сюзерена. Провенгерская политика Влада Дракулы не устраивала турецкого султана, которым в ту пору